Возвращаясь обратно в игру, она подтянулась на руках в перчатках вверх и протащила свой зад и ноги в оконный проем. В это же самое время она ослабила натяжение лески так, чтобы образовавшаяся слабина позволила ее телу пробраться в дом. Она приземлилась беззвучно, не только благодаря бежавшему по длинному коридору ковру, но и своим ботинкам на мягкой подошве.

Тишина была еще одним важным критерием успешно выполненной работы.

На краткое мгновение она остановилась на месте. В доме ни единого звука, но это ровным счетом ничего не значило. Сола была абсолютно уверена, что сигнализация Бенлуиса будет молчать, и сигнал тревоги точно не поступит ни местной полиции, ни, тем более, полиции штата. Бенлуису нравилось самостоятельно со всем разбираться. И лишь бог знал, что с теми горами мышц, которых держал на службе, у него было достаточно сил разобраться.

К счастью, в любом случае, она была хороша в своем деле, а Бенлуис со своими головорезами до рассвета не покажется дома… в конце концов он вел жизнь вампира.

Почему-то слово на букву «в» заставило ее задуматься о, оказавшемся у ее машины, а затем, как по волшебству, растворившемся в воздухе мужчине.

Безумие. Единственный случай за долгое время, когда кто-то привел ее в замешательство. Фактически, после подобного сопротивления, она и впрямь подумывала не возвращаться в тот стеклянный дом на реке… хотя для этого была чертовски основательная причина. Не то что бы она боялась, что ее ранят. Бог знал, она полностью компетентна в самозащите.

То было притяжение.

Кода опаснее любого пистолета, ножа или кулака, поскольку волновало ее.

Пружиня на кончиках пальцев гибкими широкими шагами, Сола пронеслась по ковру, направляясь в спальню хозяина, выходившую окнами в сад за домом. Здание пахло точно так же, как она помнила: старое дерево и полироль для мебели и она знала достаточно, чтобы держаться левого края ковровой дорожки. Так ничего не скрипит.

Когда она подошла к хозяйской спальне, тяжелая деревянная дверь была заперта. Она достала отмычку даже не бравшись за ручку. У Бенлуиса была патологическая склонность к паре вещей: чистоте и безопасности. Хотя, судя по ее впечатлениям, последнее было более критичным в галерее в Колдвелле, чем здесь в доме. В конце концов, Бенлуис не держал под этой крышей ничего кроме произведений искусства, застрахованных до последнего пенни и самого себя днем… когда имел достаточно телохранителей и стволов при себе.

Фактически, по этой причине он оставался ночной совой в центре города. То есть, галерея никогда не оставалась без присмотра — он присутствовал там после закрытия, а его легальный персонал в течение дня.

Как вор-форточник, она, конечно же, предпочитала забираться в дома, когда они пустовали.

С этой мыслью она занималась запирающим механизмом двери, пружина поддалась и Сола проскользнула внутрь. Глубоко вдохнув, она почувствовала в воздухе запах табака и пряного одеколона Бенлуиса.

По какой-то причине эта комбинация заставила ее подумать о черно-белых фильмах с Кларком Гейблом.

При задернутых шторах и с выключенным светом стояла непроглядная тьма, но она сделала фотографии комнаты ранее, когда приходила на вечеринку, а Бенлуис был не из тех, кто любил перестановку. Черт, да всякий раз, когда в галерее устанавливали новый экспонат, она могла чувствовать, как он внутренне содрогался.

Ее бабуля всегда говорила, что страх к переменам — слабость.

Естественно ей это было лишь на руку.

Замедляясь, она сделала десять шагов вперед туда, где должен быть центр комнаты. Кровать будет слева у длинной стены, точно также, как и сводчатый проход в ванную и двери в гардеробную. Перед ней высились выходившие на сады, окна. Справа будет комод, письменный стол, пару кресел и камин, который никогда не использовался, поскольку Бенлуис ненавидел запах древесного дыма.

Панель отключения сигнализации находилась между входом в ванную и богато-украшенным изголовьем кровати, у бра, возвышающегося почти на метр над прикроватной тумбой.

Сола развернулась на месте. Прошла четыре шага вперед. Нащупала ножку кровати… находя ее.

Шаг вбок, один, второй, третий. Дальше вдоль огромной кровати. Один шаг в сторону, чтобы выяснить, где столик и лампа.

Протянула левую руку и…

Вот и панель сигнализации, именно там, где ей и следует быть.

Отщелкнув крышку, она использовала фонарик-авторучку, зажав его в зубах, для освещения электрической схемы. Достав из рюкзака другое устройство, она подсоединила провода, перехватив сигналы, и с помощью миниатюрного лэптопа и разработанной ее другом программы создала замкнутый цикл внутри системы сигнализации, то есть, пока подключен маршрутизатор ⁵⁵, датчики движения, которые она приведет в действие, не будут ничего регистрировать.

Пока задействована системная плата, все должно было пройти как надо.

Оставив лэптоп висеть на своих проводах, она вышла из комнаты, добралась до холла и спустилась по лестнице на первый этаж.

Это украшенное с точностью до дюйма место, в любой момент было готово для журнальной фотосъемки… хотя, конечно же, Бенлуис, слишком тщательно защищал свою частную жизнь, чтобы его берлогу фотографировали для массового потребления. Она быстрыми шагами прошла через парадный холл, гостиную слева и вошла в его кабинет.

Передвигаясь в полутьме по кругу, она бы предпочла снять свою камуфляжную парку белого цвета и лыжные штаны — да, делать это в черном трико было клише, зато практично. Но времени не было, да и куда больше ее волновало, как остаться незамеченной на фоне зимнего пейзажа, а не здесь в пустом доме.

Личное рабочее пространство Бенлуиса, как и все прочее под его крышей, скорее походило на сценическую декорацию, нежели что-то функциональное. В действительности, он не пользовался огромным столом, не сидел на мини-троне и не читал ни одной из книг в кожаных переплетах на полках.

Так или иначе, он проходил через это место. Один раз в день.

В приступе откровенности он однажды сказал ей, что каждый вечер перед уходом, он прогуливается по этому дому, разглядывая свои сокровища и напоминая себе о красоте своей коллекции и жилища, в целом.

На основании проницательности и некоторых других моментов, Сола давно вычислила, что мужчина рос в бедности. Во-первых, когда они разговаривали на испанском или португальском, его произношение изобличало почти неуловимый говор низших слоев. Во-вторых, богатые люди не ценят свои вещи так высоко, как это делал он.

Для толстосумов ничто не было редкостью, и это означало, что они все воспринимали как должное.

Сейф был скрыт за столом в секции, состоящей из книжных шкафов, сдвигающихся от нажатия кнопки, встроенной в нижнем ящике справа.

Она обнаружила это благодаря крошечной скрытой камере, установленной ею в дальнем углу во время вечеринки.

Она привела в действие открывающий механизм, и в стеллаже образовался проем, размером метр на метр двадцать, когда полки выкатились вперед и съехали в сторону. Там он и был, низкий, широкий стальной ящик, известного ей производителя.

Опять же, когда взламываешь более сотни этих треклятых штук, близко познакомишься с производителями. И она одобряла его выбор. Если бы Соле нужна была безопасность, то именно такой она бы и выбрала… и да, он был привинчен к полу.

Паяльная лампа, которую Сола достала из рюкзака была компактной, но мощной, и когда она ее зажгла, с устойчивым шипением вырвался кончик бело-голубого пламени.

На это потребуется время.

Дым от раскаленного металла раздражал слизистую ее глаз, носа и горла, но руки женщины оставались тверды, пока она делала тридцати в высоту и шестидесяти сантиметров в ширину квадрат в передней панели. В некоторых сейфах она могла подорвать дверь, но с этим можно было действовать лишь старым проверенным способом.

Это заняло вечность.

Но она справилась.

Отложив в сторону тяжелую секцию двери, Сола вновь закусила конец своего фонарика и наклонилась вперед. На открывшихся взору полках лежали ювелирные изделия, биржевые акции и несколько, оставленных под рукой, поблескивающих золотых часов. А так же пистолет, который, она была готова поспорить, был заряжен. И никаких денег.