— Что ты сказал? — требовательно спросил Кор.

Тон Элана изменился, в нем появилась настороженность.

— Ладно, мне пора…

Раздавшийся в трубке крик, оказался таким громким и пронзительным, что Кор оторвал телефон от уха и отвел его подальше от себя.

На этот звук бездельничавшие в комнате, кто в каких позах, солдаты Кора, повернули головы в сторону лидера, становясь, как и он, свидетелями убийства Элана.

Этот кошачий концерт продолжался довольно долго, но не послышалось ни одной мольбы о пощаде… либо потому, что нападавший работал очень быстро, либо потому, что даже для умирающего мужчины было яснее ясного, что нападавший не откликнется на него.

— Грязно, — заметил Зайфер, когда из телефона послышалось еще одно крещендо. — Очень грязно.

— Тем не менее, он еще дышит, — заметил кто-то.

— Это ненадолго, — вмешался в разговор третий.

И они оказались правы. Не более чем через минуту, что-то тяжело ударилось об пол и звуки стихли.

— Эссэйл, — позвал отрывисто, Кор. — Подыми чертов телефон. Эссэйл.

Что-то зашелестело, словно трубку, по которой разговаривал Элан, возвращали оттуда, куда она упала. А затем на линии послышалось хриплое дыхание.

Судя по всему, Элана запросто могли порезать на ленточки.

— Я знаю, что это ты, Эссэйл, — сказал Кор. — Могу лишь предположить, что Элан перешел границы и тебе стало известно о его неблагоразумном поступке. Однако, ты лишил меня партнера а это не оставляется просто так.

Удивительно, но мужчина ответил низким и сильным голосом:

— Когда-то в Старом Свете за оскорбление чьей-либо репутации демонстративно наказывали. Конечно же, ты не только помнишь об этом, но и не станешь отказывать мне в праве на возмездие в Новом Свете.

Кор обнажил клыки, но не потому, что его разозлил собеседник. Чертов Элан. Если бы тупой ублюдок просто решил стать доносчиком, он бы все еще жил… и Кору досталось бы удовольствие убить его в конце мятежа.

Эссэйл продолжил:

— Он при представителях короля заявил, что я в ответе за твой винтовочный выстрел, тот самый, что был выпущен в моих владениях без моего ведома или согласия… и, — оборвал он, пока Кор не заговорил, — тебе отлично известно, как мало я имею отношения к нападению, не так ли.

Когда-то, во времена Бладлеттера, такой разговор просто не мог бы состояться. Эссейла бы преследовали как обструкциониста ⁶³и уничтожили как ради цели, так и чисто из спортивного интереса.

Но Кор усвоил урок.

Когда его глаза переместились на Тро, таково высокого и элегантного на фоне остальных солдат, он подумал, что «да, он усвоил урок, что было свое место и время для определенных… стандартов, и ключевое слово здесь — было».

— Я подразумеваю то, что говорю, Кор, сын Бладлеттера. — Когда Кор вздрогнул при этом обращении и обрадовался, что разговор состоялся по телефону. — Меня не интересуют ни твои планы, ни планы короля. Я всего лишь бизнесмен… я ушел из Совета и не связан с тобой. А Элан попытался сделать из меня предателя… что, как тебе известно, может стоить кому-то головы. Я отобрал жизнь Элана потому, что он пытался отобрать мою. Все в рамках закона.

Кор выругался в сердцах. Мужчина говорил вполне разумно. И, несмотря на то, что в непреклонный нейтралитет Эссейла было, сперва, трудно поверить, теперь Кор начинал… ну, «верить» было не тем словом, которое бы он применил к кому-то кроме своих солдат.

— Скажи-ка мне во что, — процедил Кор.

— Да?

— Его маленькая свинорылая головешка все еще соединена с хилым телом?

Эссэйл рассмеялся.

— Нет.

— Знаешь, что входит в мои излюбленные способы убийства?

— Это предупреждение, Кор?

Кор оглянулся на Тро, и снова подумал о ценности кодекса чести даже среди враждующих.

— Нет, — объявил он. — Просто у нас есть кое-что общее. Ступай с миром, Эссэйл, на остаток этой ночи.

— Ты тоже. И к слову о нашем общем знакомом, мне пора уходить. До того как придется прирезать доджена-дворецкого, который в эту самую минуту ломится в запертую мною дверь.

Кор откинул голову назад и рассмеялся, заканчивая звонок.

— Знаете, — сказал он своим бойцам, — пожалуй, он мне нравится.

ГЛАВА 58

Следующим вечером, когда поднялись оконные ставни и начал пиликать незнакомый будильник, Блэй открыл глаза.

Комната была не его, но парень точно знал, где находится.

За спиной зашевелился Куин, потянувшись и прижавшись обнаженным телом к такому же обнаженному телу Блэя… ну как от такого не запульсировать утреннему стояку.

Куин потянулся над головой Блэя, и тяжелой после сна рукой хлопнул по кнопке будильника, чтобы тот заткнулся.

Дабы пресечь вопросы об отношении к быстрому перепиху перед душ-одевание-трапеза хренью, Блэй выгнулся и вжался задницей в пах Куина, вырвавшийся стон которого заставил его слегка улыбнуться, но дело приняло серьезный оборот, когда правая рука парня скользнула вниз и отыскала член Блэя.

— Ох, бля, — выдохнул Блэй, приподняв и отведя ногу в сторону.

— Я должен оказаться в тебе.

Забавно, ведь Блэй думал о том же.

Когда Куин накрыл его своим телом, Блэй расслабился, лежа на животе, вжимаясь в прижимавшуюся к его паху ладонь парня.

Потребовалось не так много времени, чтобы ритм стал быстрым и яростным, и когда яйца Блэя поджались в очередном оргазме, он удивился, что его отчаянная жажда к парню, кажется, лишь возросла. И, казалось бы, они же столько раз — без преувеличения — кончали вместе в течение дня, что это должно было остудить это пожарище до крутого кипятка.

Как бы не так.

Отдаваясь на милость блаженства, Блэй стиснул зубы, когда его накрыл оргазм одновременно с тем, как бедра Куина вплотную прижались к нему и парень застонал.

Второго раунда не последовало. Не то чтобы Блэй не хотел, или Куин не мог… трудность создавало время.

Когда Блэй снова открыл глаза, цифровой индикатор будильника Куина показывал, что на сборы осталось пятнадцать минут — достаточно времени, чтобы принять душ, вооружиться и ничего более. Часть него пожалела, что он был поклонником пены, двойного бритья, одеколона и тщательно подобранного гардероба.

С очередным из своих фирменных стонов, Куин, не выходя из него, осторожно перекатил их на бок. Слушая глубокие вдохи парня, Блэй осознал, что мог бы вот так оставаться вечно: просто они вдвоем в тихой, полутемной комнате. В этот миг мира и покоя не было никаких отсылок к прошлому или чего-то такого, что необходимо сказать, но не говорилось, или третьих лиц между ними, настоящих или вымышленных.

— В конце ночи, — проговорил Куин сиплым голосом, — приходи ко мне снова.

— Приду.

Блэю не пришло на ум другого ответа. Вместо этого он размышлял, как ему продержаться двенадцать часов темноты, приемов пищи и работы, пока он не сможет ускользнуть и вернуться сюда.

Куин пробормотал нечто похожее на «слава яйцам», затем застонал, выскальзывая из парня. Еще какое-то время Блэй оставался на месте, но, в конечном счете, ему пришлось отковырнуть свою тушку, выскользнуть за дверь и прошмыгнуть к себе.

Слава Богу, обошлось без палева.

Блэй вернулся к себе в комнату без свидетелей того, как он устало тащился на утро после бурной ночи во вчерашней несвежей одежде, и, ага, за пятнадцать минут он успел побриться, натянуть кожаное шмотье и вооружиться. Он шагнул за дверь…

Куин вышел из своей в тот же самый момент.

Оба замерли.

В обычной ситуации дальнейшая прогулка была бы несколько неловкой, в общем-то, они бы немного поговорили по ходу.

Но сейчас…

Куин опустил глаза.

— Иди первым.

— Ладно. — Блэй повернулся, чтобы уйти. — Спасибо.

Блэй перебросил нагрудную кобуру и кожаную куртку через плечо, и зашагал прочь. К тому времени, как он добрался до лестницы, казалось, что с тех пор, как они с Куином лежали так близко друг к другу, прошли годы. Черт возьми, да был ли у них этот день вообще?